Пароль — Родина - Лев Самойлов

Алехов сорвал подвернувшуюся под руку травинку, сунул ее в рот, пожевал и тут же выплюнул. Потом подобрал под себя ноги и повернул к Курбатову усталое воспаленное лицо.

— Вот что, Александр Михайлович, — негромко сказал он, будто подводил черту под многими мыслями, которые не давали ему покоя. — Пора нам подумать о завтрашнем дне. Он не за горами. Работенку придется перестраивать, и как можно скорее, а то, чего доброго, кое в чем и опоздать можем.

Курбатов молча кивнул головой.

— Дела, ты сам видишь, складываются трудные. Немцы наступают, и кто знает, сколько времени нам с тобой удастся еще просидеть здесь. Вчера я заезжал в штаб семнадцатой дивизии, интересовался обстановкой. Ничего утешительного. Надо быть готовыми ко всему.

— Так мы вроде и готовимся, — тихо отозвался Курбатов и полез в карман за папиросной коробкой. В горле у него сразу пересохло и нестерпимо захотелось затянуться горьковатым дымком, будто этот дымок мог успокоить и облегчить сердце. — Закуривай, — протянул он коробку собеседнику.

Алехов вытащил папиросу, помял ее в пальцах и тщательно продул мундштук.

— Да, конечно, готовимся, — согласился он. — Но, кажется, действуем слишком медленно и нерешительно. Как бы не опоздать, — снова повторил он.

— Ты это о чем? О партизанском отряде?

— И о нем.

— Давай прикинем. Члены бюро уже производят отбор людей в отряд. Подбирают самых лучших и крепких. Гурьянов, кроме того, занимается заготовками продовольствия. Кирюхину, Уланову и Карасеву мы поручили найти удобные места для баз, для постройки землянок. Карты добыли. Маршруты определили. Вот только насчет оружия плохо. С голыми руками в лес не отправишься.

— Насчет оружия уже все договорено. Завтра отправим людей в Москву на грузовиках. Они привезут все необходимое — винтовки, пистолеты, взрывчатку…

— Это очень хорошо. Карасев знает?

— Знает. Кое-что он наскребет и у себя в истребительном. Так что с оружием утрясется, надеюсь. В ближайшие дни в Москве будет специальное совещание по партизанским делам, там окончательно скажут, что и как делать.

— А кто поедет на совещание?

— Поедем я, ты, Гурьянов… и Карасев, конечно. Ведь ему предстоит командовать отрядом. Думаю я, Александр Михайлович, что Уланову придется взять на себя комиссарство в отряде.

— Непривычен он к такой роли, справится ли?

— Почему непривычен? Милицией он руководит неплохо. Старый коммунист, а в отряде тоже партийная работа, только в особых, боевых условиях. Если не потянет, поможешь, рядом будешь. А не справится или куда отзовут — комиссаром станет Гурьянов. Этот все выдюжит. Так на бюро и порешим.

— Ну, предположим, — согласился Курбатов. — Военным хоть и не был, но партийная работа везде и всегда остается партийной работой. Конечно, помогу, если понадобится… Справимся! — уже твердо закончил он.

— Не скромничай. Оба справитесь. Карасев, видимо, командир неплохой, но еще молодой.

Алехов притронулся к плечу Курбатова, и, заглядывая ему в глаза, спросил:

— Но главное, Александр Михайлович, в другом. Предстоит тебе большое, трудное дело.

— Не тяни, — попросил Курбатов. — Говори яснее.

— Яснее? А тут и так все ясно. Слушай меня внимательно. Если в Угодский Завод, в наш район, придут фашисты, партизанский отряд подастся в лес и будет выполнять свои задачи. Об этих задачах, как я уже сказал, мы узнаем на совещании в Москве и, очевидно, у командира семнадцатой дивизии, с которой придется не только держать связь, но и взаимодействовать, как выражаются военные.

— Это само собой разумеется. А что еще?

— А райком партии? О нем ты забыл?

Курбатов после этого неожиданного вопроса непроизвольным движением снял очки и сконфуженно заморгал близорукими глазами.

— Да, райком, — тихо повторил он и сам через секунду-другую ответил: — Райком должен жить и работать. В любых условиях и при любых обстоятельствах.

— Вот об этом я и хотел с тобой потолковать, — проговорил Алехов и вдруг порывисто вскочил на ноги.

— Ты чего? — удивился Курбатов.

— Да так… показалось, что кто-то ходит.

Алехов внимательно огляделся, затем обошел вокруг сосны, прислушался и, убедившись, что ему только почудилось, снова присел рядом с Курбатовым.

— Знаешь, нервы напряжены, — извиняющимся тоном сказал он, — и мне иногда мерещится черт знает что. Просто лес шумит.

— Нервы нам всем надо беречь для более важных дел, — задумчиво проговорил Курбатов. — А лес этот… Мы с тобой здесь, кажется, каждую дорожку знаем. Да и без дорог я, наверное, не заплутаю. Привык. — И сразу же возвратился к прерванному разговору: — Насчет райкома ты прав. Двух мнений быть не может. И новые задачи, в условиях подполья, тоже ясны, хотя, чего кривить душой, опыта ни у кого из нас нет… У тебя есть какие-либо соображения?

— Есть, конечно. И соображения, и даже директивы.

— Директивы? — Курбатов уселся поудобнее и добавил: — Тогда выкладывай…

— А директивы вот какие. В Серпухове создается подпольный окружком партии во главе с Васильевым. Знаешь такого? Николай Михайлович.

— Знаю.

— Пока позволит обстановка, руководство подпольем будет осуществляться, так сказать, параллельно — Московским комитетом и Серпуховским окружкомом. Ну, а если связь с Москвой прервется, все сосредоточится в Серпухове. Принято решение меня ввести в состав окружкома, так что, возможно, в ближайшее время мне предстоит отправиться в Серпухов. Мякотина, сам понимаешь, физически не сможет руководить партийным подпольем в районе. Женщина она, правда, энергичная, работник толковый, но уж больно приметна, да и передвигаться ей тяжело. Так что секретарем райкома придется стать тебе.

— И находиться в отряде?

— Да. Твоя база — отряд. Твоя работа — весь Угодско-Заводский район. Что скажешь?

Курбатов пожал плечами.

— Ты же сообщил, что есть решение, — так о чем говорить? Такие вещи не обсуждаются. Передай окружкому, что я готов.

— Хорошо. Иного ответа я и не ожидал. — Алехов опять притронулся к плечу Курбатова, слоено хотел подбодрить его, и добавил: — Заместителем секретаря подпольного райкома наметили Гурьянова. Как ты, согласен?

— Согласен? Еще бы! Лучшей кандидатуры и подобрать нельзя. Тем более что уверен — быть ему партизанским комиссаром.

Курбатов даже повеселел. Большой дружеской теплотой было проникнуто его отношение к председателю райисполкома. Неиссякаемую, кипучую энергию, подлинную партийность, скромность и удивительную чуткость к людям — все это давно подметил и оценил Курбатов в Гурьянове. С таким работать можно.

Алехов помолчал и неожиданно задал вопрос:

— Семью к эвакуации готовишь?

— Как все, так и я.

— Этим делом, эвакуацией семей партийного актива и партизан, мы займемся организованно. Надо все сделать без спешки, чтобы не привлекать излишнего внимания… Да, вот еще о Мякотиной…

— А что?

— О создании подпольного райкома будут знать пока только четыре человека: я, ты, Мякотина и Гурьянов. Попозже поставишь в известность Уланова, Кирюхина и Карасева, это неизбежно.

— Райком! — задумчиво протянул Курбатов. — Конечно, без бюро, без пленума и без обязательных заседаний?

— Естественно. Райком будете представлять ты и «Гурьяныч», под вашим руководством будут действовать связные и подпольные группы в сельсоветах… Но сначала о Мякотиной. Она, понимаешь, захочет временно остаться, даже, боюсь, обидится, что ее, мол, отстраняют от важного дела в такое трудное время, когда каждый человек нужен. Придется и мне и тебе с ней поговорить, а если заартачится — проведем решением бюро. Нечего оставлять ее здесь на верную гибель.

— Да, аргументами о возможной гибели ее мало проймешь. Женщина она решительная.

— Как-нибудь уломаем… Значит, Александр Михайлович, договорились?

— Договорились, Виктор Иванович.

— Тогда начинай действовать. Сегодня же обсудите с Михаилом Алексеевичем план работы. Намечайте, подбирайте и подготавливайте людей, которых надо будет законспирировать в наиболее крупных селах. Кандидатуры согласовывайте, а если сочтете нужным — решайте сами. Подумай, пораскинь мозгами, а через денек-другой мы с тобой на эту тему еще раз потолкуем. Я передам вам обоим адреса явок и пароли. Их придется держать в памяти, никаких лишних бумажек. Дополнительные пароли получим или сами придумаем. Ну, вот, кажется, и все… Что-то мы засиделись.

— Так мы же решили прогуляться, — пошутил Курбатов.

— Правильно. Будем считать прогулку оконченной. Подышали лесным воздухом, освежились, пора и за работу. Пошли, Александр Михайлович…

Так на плечи Гурьянова и Курбатова легла еще одна тяжелая, трудная и опасная обязанность — секретарей, руководителей районного комитета Коммунистической партии в условиях предстоящего, вероятно, уже близкого подполья.